XVII СТОЛЕТИЕ, КИРХЕР, ШОТТ И ДРУГИЕ

Этот удивительный XVII век! Век замечательных от­крытий и изобретений, век становления современной науки, век математический, Saeculum mathematicum, век, когда трудами Фрэнеиса Бэкона и Рене Декарта есте­ствознание начало освобождаться от пут теологии; век, когда были созданы маятниковые часы и морской хро­нометр, микроскоп, телескоп, термометр, ртутный баро­метр, гигрометр, счетная машина... XVII век—век Га-лилео Галилея, Иоганна Кеплера, Исаака Ньютона, Гот-фрида Вильгельма Лейбница, Блеза Паскаля, Джона Непера, братьев Бернулли, Христиана Гюйгенса, Роберта Гука, Антона Левенгука, Роберта Бойля, Жозефа Саве-ра и многих, многих других. В XVII веке появляются первые академии наук — Флорентийская академия опы­тов (1657), лондонское Королевское общество (1662), Парижская академия наук (1666), первые государствен­ные обсерватории—в Париже (1672) и Гринвиче (1675);

первые научные журналы — французский «Журнал уче­ных» (1665), английский «Философские труды» (1665).

«Ax, люди XVII века! Как основательно они все зна­ли! Как медленно читали!» (Густав Флобер).

&3

Люди XVII века знали все «основательно», но еще не всегда могли отличить зерна от плевел. Вот почему в то время, когда Роберт Бойль создавал основы науч­ной химии, еще дымились реторты в лабораториях алхи­миков; «отец» научной геологии, датчанин Н. Стенсен пытался связать свою геологическую историю земли с библейским потопом; гениальный астроном Кеплер со­ставлял гороскопы; великие математики Непео и Нью­тон вычисляли день «Страшного суда» и прихода анти­христа, а книги наряду с научным содержанием были полны описаниями невероятных событий, диковинных фактов и неожиданных изобретений.

Весьма показательны в этом отношении книги двух отцов-иезуитов—/Афанасия Кирхера и Каспара Шотта, трудолюбивых исследователей и неутомимых сочините­лей. «Кирхер был человеком, обладавшим необыкновен­ной эрудицией/но не любившим тщательного обдумы­вания и не терпевшим критики»,— писал один из его биографов.
« Он был одарен очень смелым воображением, обширной памятью и колоссальным терпением, но не­смотря на это ему не удалось проверить все факты, изло­женные в его книгах». А вот мнение о трудах Шотта французского писателя и ученого Мерсье де Сент-Леже (1785): «Я знаю, эти сочинения не свободны от недостат­ков; их автор, если хотите, перегружен множеством бес­полезных, случайных и смешных вещей, но там можно найти любопытные факты, драгоценные наблюдения, опыты, заслуживающие внимания; они могут указать дорогу к открытиям тем, кто будет иметь смелость ко­паться в этой шахте...»

Жизненные пути Афанасия Кирхера и-Каспара Шот­та, то пересекавшиеся между собой, то расходившиеся, характерны для «кабинетных» ученых XVII столетия, ко­торые в первую часть жизни учились сами, а во вто­рую — учили других.

Афанасий Кирхер родился 2 мая 1602 года в Гейсе-не, он был 9 ребенком доктора теологии Иоганна Кирхе­ра. До 11 лет он посещал гейсенскую начальную школу и, кроме того, занимался с отцом музыкой, латынью и географией. В 1612 году мальчика перевели в иезуитское училище при -старинном монастыре Фульда, а еще через 6 лет, после вступления Кирхера в орден Иисуса, его зачислили в иезуитский колледж в. Падеборне. Здесь

б*

99

он изучал- математику, физику, логику, философию и языки — греческий и древнееврейский.

В 1623 году Кирхер начинает свою преподаватель­скую деятельность учителем греческого языка в Эйхс-фельде, но затем вновь в течение 1624—1627 годов из­учает теологию в Майнце. По педагогической традиции иезуитов, в соответствии с которой последний год сту­дент обязан был провести в стенах другого училища, Кирхер переводится в 1628 году в Шнеер, где и полу­чает сан священника. В следующем году он зачисляется профессором математики, философии и восточных язы­ков Вюрцбургского университета. Одним из его студен­тов и восторженным почитателем, с которым молодого профессора связала крепкая дружба, был 23-летний иезуит Каспар Шотт.



Вскоре, однако, Тридцатилетняя война вмешалась в жизнь университета: после победного сражения у Брей-тенфельда шведский король Густав-Адольф в октябре 1631 года занял Вюрцбург. Кирхер бежит во Францию, где в Авиньоне продолжает свою педагогическую дея­тельность, а Шотт находит прибежище в одном из италь­янских иезуитских колледжей.

В 1638 году Кирхер стал профессором римской выс­шей школы иезуитов (Коллегио Романо). Последующие годы вплоть до смерти, наступившей 27 ноября 1680 го­да, он жил почти безвыездно в Риме.

Шотт после окончания колледжа долгие годы препо­давал моральную теологию и математику в Палермо, в 1651—1653 годах был ассистентом Кирхера в Коллегио Романо, а затем — профессором математики и физики в иезуитской школе родного Вюрцбурга. Умер Каспар Шотт в 1666 году.

Из-под трудолюбивых перьев Кирхера и Шотта вы­шло большое количество пухлых фолиантов — учебни­ков *, монографий по отдельным вопросам науки и тех­ники и просто пестрых собраний фактов, рассказов, до­мыслов. Заметим, что все сочинения Шотта могут рас­сматриваться в основе своей как сокращенное изложение

* Интересно, что курс физики в первых русских высших учеб­ных заведениях — Киево-Могилянской и Московской славяно-греко-латинской духовных академиях имел раздел «De magia», в котором использовались в основном труды Кирхера и Щотта о «натуральных магиях» (об оптических явлениях и оптических инструментах).

100

рукописей Кирхера. Какие только вопросы в них не за­тронуты!

Арифметика, геометрия, тригонометрия, алгебра, уче­ние о логарифмах, астрономия, хронография, география, акустика, диоптрика и катоптрика, механика, статика, гидрология, гидротехника, пиротехника, криптография, фортификация, топография, химия, архитектура, строи­тельная механика, музыка, телескоп, трубы для тугоухих, микроскопы, магниты и их свойства, гидравлические ор­ганы, автоматы, пневматические машины, водолазные колокола, военная тактика и стратегия и т.


д. Но, кроме того, там говорилось об астрологии, о симпатиях между неодушевленными телами, о вечных двигателях, о меди­цинском чародействе, о физиогномике, о различных ви­дах гадания, об ангелах и демонах, привидениях и кен­таврах, сатирах, нимфах и великанах, бесноватых, ли-кантропах, о фокусах с картами и стаканами, о редких медицинских рецептах, о статуях, которые говорят и дви­гаются, о палингенезе — способе воскрешения растений из пепла и пр.

Иногда среди вороха сведений блеснет алмазное зерно: первые удачные попытки расшифровки египетских иероглифов; «блошиное стекло» — нехитрый увеличи­тельный прибор с двояковыпуклой линзой, изобретенный Кирхером в 1645 году; первое описание воздушного на­соса Отто фон Герике, помещенное с согласия автора в одну из книг Шотта; рупор-громкоговоритель — здесь Кирхер оспаривал авторство у Сэмюэла Морлэнда; на­конец, первая попытка механизации неперовских пало­чек — прибор, изобретенный, вероятно, Кирхером, но описанный Шоттом в книге «Organurn matnematicum» (1688).

Устройство «математического органа» (рис. 52) очень несложно. 10 палочек Непера наклеены одна за другой .на боковую поверх­ность цилиндра. 9 подобны» цилиндров помещены на горизонталь­ных осях в ящикеA BCDER, причем каждая ось заканчивается руч­кой а. Цилиндры закрыты сверху разлинованным листом картона с узкими вертикальными прорезями 1К..

Поворотом ручек можно уста­новить в этих прорезях нужные палочки. В клетках крайнего левого столбца MN расположены первые 9 цифр, остальные столбцы могут быть использованы для записи промежуточных результатов. На внут­ренней стороне откидной крышки HARG помещена вспомогательная таблица.

Таким образом, в приборе Кирхера—Шотта был механизирован процесс подбора палбчек для представ-

101

ления необходимого множимого и расширен диапазон «представимых чисел» *.

Вслед за Кирхером и Шоттом цилиндрическую фор­му палочек использовали в своих счетных устройствах и другие изобретатели.


В XVII столетии это сделал Рене Грийе, часовой мастер Людовика XIV, опубликовавший в <Журнале ученых» за 1678 год описание «новой ариф­метической машины». Она представляла собой сочета­ние суммирующего механизма Паскаля с цилиндром Не­пера. Известно, что Грийе демонстрировал ее работу в монастыре св. Жана Латранского и впоследствии изго-. товиЛ еще одну усовершенствованную копию машины.

Примерно в те же годы популярностью пользовался барабан Пти, названный по имени его изобретателя Пье­ра Пти (1594—1677)—генерального инспектора Фран­ции по фортификациям, друга Паскаля и большого лю­бителя. точных наук. Пти наклеил полоски бумаги с на­черченными палочками на картонные ленты и заставил их двигаться вдоль оси цилиндра.

В 1727 году уже знакомый нам немецкий механик Якоб Лейпольд видоизменил барабан Пти, придав ему десятиугольную форму (рис. 54).

Барабан Лейпольда состоял из 11 десятиугольных шайб, уста-новленйых на общей оси F, Крайняя правая шайба оставалась во время работы с барабаном неподвижной, остальные 10 шайб могли свободно поворачиваться от руки. Для фиксации углового положения шайб в отверстия d вставлялись пальцы с. На каждую из 10 гра­ней вращающейся шайбы была нанесена одна и та же палочка Не­пера, а на боковую грань неподвижной шайбы, обращенной к наблю­дателю,— колонка из цифр 1, 2,—,9. Множимое набиралось, поворотом соответствующих шайб,и фиксацией их против неподвижной колонки цифр множителя.

Год спустя М. Фортиус предложил свой прибор, со­стоявший из ряда подвижных концентрических кругов, на которых были нанесены все те же Неперовы палочки.


Содержание раздела

---